С Белухой связана одна легенда. В начале ХХ века алтайцы ждали прихода своего Спасителя — Ойрот-хана. Предвестником этого события должно было стать разрушение одной из двух вершин Белухи. Весной 1904 г. 12-летняя девочка Чугул пасла овец в урочище Теренг и встретила всадника в белом одеянии. Весть о Белом всаднике быстро разнеслась по кочевьям. Гонцы приглашали всех собраться в долине Теренг, у подножия горы Кырлык, для поклонения Белому Бурхану. Так на Алтае возникла новая религия — Белая вера.

     Мне было интересно узнать, действительно ли изменились очертания Белухи в начале века. Случайно в руки попала книжка Самуэля Тюрнера, который в апреле 1904 г. попытался взойти на Белуху со стороны Аккемского озера. Перед восхождением Тюрнер ходил по Аккемскому леднику и заметил, что вся его поверхность покрыта молодыми глыбами (их острые грани не были затуплены эрозией). По оценкам Тюрнера, общий вес глыб составлял примерно полмиллиона тонн. Автор в своей книге привёл много фотографий. Возможно, Белуха изменилась после 11-балльного Кузнецкого землетрясения, которое произошло 19 июня 1898 г.

     Мы с Сергеем решили пройти маршрутом Тюрнера к Аккемскому леднику и посмотреть на каменные глыбы. Наняли в Тюнгуре проводника с тремя лошадьми, и к нашей компании присоединился местный охотник Митя Лошаков.

     Грунтовая дорога через 1,5 км привела наш небольшой караван в посёлок Кучерла. Здесь живут родители Митиной жены, и поэтому первая остановка состоялась именно здесь. Мы не смогли воздержаться от тяжкого греха чревоугодия и с удовольствием поддались искушению. Экзотический толкан (ячменная мука, залитая чаем и заправленная свежей сметаной) — невероятно простое, но обладающее живым алтайским колоритом блюдо — позволил полностью утолить разыгравшийся аппетит. Пока мы ели, нам рассказали, что в селе живут алтайцы из рода кергил, майман и кёбёк. Род по-алтайски называется «сеок», то есть кость. У южных алтайцев насчитывается около 30 сеоков. Люди, принадлежащие к одному роду, считаются родственниками, и их называют «единоутробными». Каждый сеок имеет своего родового хранителя. Это может быть гора, дерево или животное. Родовым деревом у рода майман является берёза, а особо почитаемым животным — косуля; у рода кёбёк — можжевельник и волк.

     После трапезы переправляемся через реку и углубляемся в смешанный лес. Погода явно благоприятствует нам: солнышко светит, птички щебечут, и комаров нет — красота! Я еду замыкающим и пытаюсь что-нибудь заснять фотоаппаратом. Впечатления сменяются так же быстро, как окружающие пейзажи. Пройдя через урочище Аласкыр (в переводе — «пегий жеребец»), мы выходим к одноимённому ручью, от которого начинается подъём на перевал Кузуяк.

     Вдоль тропы встречаем много интересных растений. Например, фиолетово-лиловый цветок, похожий на чертополох, достигающий в высоту 1,5 м. Это маралий корень. Ранней весной маралы отыскивают в земле его корни, выбивают их копытами и жадно поедают. Туристы используют жидкий экстракт маральего корня как средство от усталости.

     Грунтовая дорога приводит нас на некатегорийный перевал Кузуяк (1513 м). Название происходит от сочетания слов «куш» (птица) и «айак» (нога). На седловине — кедр с многочисленными лентами. По алтайскому поверью, люди после смерти становятся духами той местности, где они умирают. Ленты на деревьях вяжутся в знак уважения к Хозяину перевала. Деревья, с которых свисают ленты (ялами), раньше назывались деревьями шамана. Считается, что именно на них и живут духи. Раньше вместо ленточек на деревья подвязывали конский волос. Мы тоже, встав лицом к солнцу, повесили свои ленты.

     Спуск всегда беспокойнее, чем подъём. Лошади это чувствуют: они начинают нервничать, пытаются обогнать друг друга, и их приходится сдерживать. При выполаживании склона кони становятся спокойней, и наш взор снова привлекают невиданные растения. На краю тропы встречается мощный, диаметром около метра, шаровидный куст. Его украшают крупные, величиною с большую розу, светло-красные цветы. Это дикий пион или марьин корень. Раньше на Алтае корень этого растения употребляли в пищу северные алтайцы-шорцы: весной собирали, вываривали, чтобы уничтожить яд, затем высушивали, растирали в муку, смешивали с ячменной мукой и делали лепёшки. Из листьев дикого пиона можно приготовить снотворное.

     На ходу срываем ягоды жимолости. Совершенно неожиданно мою ногу пронзает сильная боль — это меня задела коноплёвая крапива. Было время, когда старообрядцы лечили простуду оригинальным методом: вечером хлестали больного этой крапивой, и к утру хворь проходила. Незаметно для себя спускаемся на речную террасу реки Аккем. Переправившись по мосту на другой берег, попадаем на большой луг и проходим мимо пары журавлей-красавок, которых алтайцы называют «турна». Их грациозность побуждает меня достать камеру. Но мои неосторожные движения спугивают птиц.

     Решаем остановиться на ночёвку в устье ручья Ороктой, хотя и провели сегодня в седле всего 4 часа: ни я, ни Сергей до этого не путешествовали верхом, и наши зады нуждаются в отдыхе.

     После обеда пошли прогуляться вниз по Аккему. Но буквально через десять шагов были остановлены зарослями дикой клубники. Насытившись, вышли на большое поле, заросшее всевозможными цветами. Заброшенная сельхозтехника указывала, что когда-то здесь что-то выращивали. Над полем висел тяжёлый запах разнотравья. Повсюду прыгали тысячи кузнечиков. Сергей углядел довольно редкую бабочку — чернушку Киндермана. Но с фотографией опять ничего не получилось. Погода стояла хорошая, и с разговорами мы вышли к устью Аккема. На берегу — одинокий зимний домик, одна половина его разрушена, а другая закрыта на замок. Это всё, что осталось от посёлка Аккем, разорённого в 50-е годы. До войны здесь жил известный сказитель из рода сагал Салдабай Савдин.

     Прогуляв до вечера и отсняв пару плёнок, мы вернулись в лагерь. За ужином Митя рассказал о своём соотечественнике Александре Кайгородове, который в годы гражданской войны попытался установить в долине Уймона народную власть, но смог продержаться только 4 года. Осенью 1921 г. в устье Аккема находилась одна из партизанских баз Кайгородова.

     На следующий день мы поднялись рано и, оперативно разложив пожитки по седельным сумкам, выдвинулись в ущелье Ороктой. Название его образовано от словосочетания «орыкту-ой», означающее «тропа диких животных, идущая по долине». По этой тропе 2500 лет назад скифы гоняли свой скот на летние стоянки. В 1995 г. российско-бельгийская экспедиция обнаружила пазарыкское захоронение в истоках ручья Кызыл (левого притока реки Коир). По ороктойской тропе и сейчас алтайцы перегоняют свой скот на летние пастбища.

     Тропа приводит нас на большую, заросшую крапивой и коноплёй, поляну. На её краю стоит аланчик. Это традиционное жилище алтайских пастухов в виде конического шалаша, покрытое корой лиственницы. Внутри жилища находится обложенный камнями очаг. Над ним дымовое отверстие — тюнюк, через которое проникает свет. Митя говорит, что, по шаманским представлениям, тюнюк является проходом в Верхний мир, где живёт божество Ульгень, а очаг — в Нижний, к божеству Эрлик. Изнутри аланчик украшают рисунки местных пастухов. Здесь изображены горный козёл, снежный барс, марал, волк, верблюд и орёл.

     Продолжаем наш путь. Проезжая под кедрами, дотрагиваюсь до влажных мохнатых бледно-зелёных нитей уснеи длиннейшей, свисающих с нижних веток. Длина этого лишайника достигает 1 м! За гигантские размеры уснею иногда называют «бородой ветхозаветного Мафусаила». Выходим из леса и поднимаемся на широкую седловину. Здесь сходятся Борондинский и Ороктойский хребты. Высота 2200 м. Отсюда открывается вид на ущелье Ороктой. Вдали поднимается массив Белухи, хорошо заметны снежные пики Ак-Оюк и Короны Алтая.

     На широкой седловине, покрытой альпийскими лугами, встречаем отару. Нам удаётся купить овцу (в 2002 г. она стоила 1000 р.). Пока её разделывают, узнаём, что в последние годы значительно возросло количество хищников: после перестройки нет денег на их отстрел. Подвязав тушу к седлу, продолжаем петлять по альпийским лугам на высоте 2200 м. Выезжаем к истоку ручья Тухман, где и ставим палатки. Митя предложил приготовить кирзым. Для этого у овцы вырезали вместе со шкурой и шерстью грудину размером 40 на 40 см, насадили её на 2 деревянные палочки и зажарили на углях. В конце процесса опалённая шкура очищается, и мясо подаётся на пробу.

     Стреноженные кони в тумане ухитрились куда-то уйти. Мы пошли на поиски и встретили вчерашнего пастуха. Он и показал, где видел наших лошадей. Из тумана выглянула гора Тухман. Пастух рассказал, что горы, которые выделяются своей высотой или формой, до потопа были богатырями. В камень их превратили родительские заклятия. После потопа Земля лишилась первоначальной своей твёрдости и уже не могла держать на себе всех богатырей. Так богатыри стали горами. В горах присутствуют духи этих богатырей ту-ээзи. Главным духом, владычествующим над всем Алтаем, считается Алтайдын-Ээзи, или Владыка Алтая. По поверью, он обитает в пещерах и на ледниках. Каждый человек стремится задобрить духов: переезжая через перевал, путник оставляет на нём свой камень. Проходили годы, через перевал проезжали сотни людей, и выросли каменные кучи. Алтайцы называют их «обо». Иногда в них втыкали палки, к которым привязывались ленты или конский волос.

     Позавтракав, мы двинулись в путь. Довольно скоро тропа вышла на отрог, разделяющий долины ручьёв Тухман и Чичкекарасу (название происходит от сочетания слов «чичке» — узкий, «кара» — прозрачный, «су» — вода), и пошла по лугам, где радует глаз множество альпийских цветов: синие бокалы генцианов, розовые колоски горлянки, жёлтые горные маки и небесно-синие водосборы. Через 5 км после истока Чичкекарасу выходим на некатегорийный перевал Томул (2580 м). На седловине — культовая пирамида обо.

     На перевале рядом с тропой Митя показал нам тёмно-зелёные булыжники. Нефрит! В одной из многочисленных алтайских легенд объясняется, как на Алтае появились самоцветы. «Давным-давно владыка Нижнего мира Эрлик сотворил морское чудовище Андалма-Муус. Это чудище имело длинный язык, которым оно неожиданно хватало людей и затем пожирало. Небесный богатырь Тюрун-Музыкай решил помочь людям. Он переродился в человека из сеока кыдат и стал жить под именем Тямаа-Тюрун. Как-то раз он вышел на берег моря, и, когда чудище схватило его, богатырь попытался вытянуть его на берег. От усилия богатыря Земля начала опускаться. Чтобы не потопить Землю, богатырь выпил море и вытащил чудовище. После этого Тямаа-Тюрун высоко поднял Андалма-Муус и разбил его о камни. Кровь и внутренности разлетелись в разные стороны и обратились в самоцветы».

     В Азии зелёный цвет нефрита был символом вечного обновления природы, возрождения, и его широко использовали в погребальных обрядах. В древнем Китае считалось, что если закрыть нефритом девять отверстий тела, то его можно уберечь от тления.

     После перевала пересекли заросшее карликовой берёзкой широкое плоскогорье. Над ним стоят, как монументы, гранитные скалы-останцы с плоскими вершинами. Мы влезли на одну из них. И Митя рассказывает очередную легенду: «На скале Ак-Таш Алтай Сыны лежит большой плоский камень. Сюда духи со всего Алтая прилетают поиграть в азартные игры. Ставкой являются души-зародыши (кут) зверей и домашнего скота. Считается, что если где-то произошёл пожар и исчезли белки или другие звери, то это всего-навсего местный горный дух "продул" их души в игре с другими духами».

     Вечереет. Мы устали, но цель уже близка. Повстречали коммерческую группу туристов. Теперь придётся поторопиться, чтобы на берегу озера Акташка занять лучшее место для лагеря. Сергей с Митей уезжают вперёд, а я остаюсь фотографировать причудливые гранитные скалы в лучах заходящего солнца.

     Спускаюсь по бурелому к небольшому озеру Акташка. Оно очень живописно: находится на границе леса, и в его зеркале отражаются окрестные горы. Моим друзьям удалось занять место на северо-западном берегу, где кедровый лес подходит к самой воде. Уходим за дровами, и Митя показывает нам кустарник с жёлтыми цветами. Это лапчатка кустарниковая. В народе её называют «курильским чаем». Она содержит громадное количество витамина С, и местные заваривают листья лапчатки как чай. За ужином и мы решили попробовать новый напиток, но не рассчитали с дозировкой: «гидробудильник» поднимал нас ночью не один раз.

     Наступает 4-й день пути. Мы покидаем уютное озеро и начинаем подниматься по куруму. Тропа обозначена невысокими каменными пирамидками. Лошадям трудно идти по камням, и мы спешиваемся. Слышим приветственный свист любопытных сурков-тарбаганов. Обычно охотники промышляют их в конце августа — начале сентября. В это время зверёк уже отъелся, и его шкурка заблестела. Охотиться на него нетрудно. Сытый тарбаган любит по вечерам вылезти из своей норки и слегка посвистеть. При этом он с любопытством прислушивается — не откликнется ли поблизости самочка. Услышав ответный сигнал, он стремглав бежит на свидание. На этом и ловят его охотники, мастерски имитирующие свист самки.

     Выходим на широкую седловину. Этот перевал некатегорийный (2450 м). Слева от нас высота 2584 м, а справа — 2313 м. Это отроги горы Текелю (3167 м), разделяющей долины рек Текелю и Акташ. На перевале солонцы, привлекающие горных козлов (теке), а за ними и местных охотников. С седловины тропа поворачивает налево, и мы выходим в долину реки Текелю. Мы проходим над обрывом Скынчак длиной целых 6 км. Он заканчивается ложбиной, по которой протекает небольшой ручей Кам-Тыт. Спешиваемся и осторожно, держа лошадей в поводу, начинаем спуск. На протяжении всего спуска нам не встретилось ни одного деревца, хотя название этого лога (Кам-Тыт) означает «шаманская лиственница«. Дерево называли шаманским, если в его кроне имелась ветвь, заражённая вирусом, в результате чего она мутировала в так называемую «ведьмину метлу».

     Останавливаемся на обед на берегу реки Текелю. Пока Митя готовит, мы с Сергеем уходим смотреть 3-й и 4-й водопады Текелю (всего их шесть). Переходим реку и выбираемся на обзорную скалу. С неё видно, как река уходит в узкую щель и низвергается с высоты 10 м! Брызги на солнце переливаются всеми цветами радуги. Пытаемся дотронуться до неё рукой. Для осмотра 4-го водопада надо вернуться на правый берег и обойти скалу, стоящую в долине Текелю. Вместе с нами водопадом любуются две горные трясогузки.

     Пообедав, возвращаемся на тропу и продолжаем продвигаться к истоку Текелю. Я еду первым. Неожиданно рядом с тропой раздаётся мелодичный крик улара. Видимо, он живёт где-то здесь, на каменистых склонах. Через 4 км от лога Камдыт наша тропа поворачивает к месту брода. Спешиваемся.

     Митя курит, а мы с Сергеем спускаемся ниже по течению Текелю на 200 м и фотографируем первый водопад. На заднем плане видны ледники Текелю и Новосибирцев.

     После брода поднимаемся по травянистому склону и выходим на перевал Ярлу-Боч. Он производит незабываемое впечатление. Прямо под нашими ногами 300-метровый голубой обрыв. Необычный цвет объясняется окраской глины. Вечернее солнце, уходящее за перевал Чёрное Сердце (Кара-Тюрек — тюркское слово «кара» имеет несколько значений), прямо на наших глазах перекрашивает обрыв в розовый цвет! Фантастика!

     Лошади бесстрашно идут по самому краю обрыва. Доходим до травянистого склона и спешиваемся. Тропа теряется в высокой траве. Лошади боятся крутизны, и приходится их понукать. Травянистый склон приводит нас к правому истоку Ярлу. Здесь бушует высокотравье. Понятие «трава» превращается в насмешку. Огромные белые зонтики борщевика скрывают под собой человека! Синие и голубые цветы живокости образуют кисти полуметровой длины! Не отстаёт и аконит: его кисти тёмно-синих, розоватых и белых цветов нередко достигают полуметра, а сам он возвышается над человеком. Наши лошади на ходу едят листья черемицы, которую местные называют «кукольником». Корень её очень ядовит, и раньше из него делали «черемичную воду» для уничтожения накожных паразитов.

     За охотничьим аилом переходим через ручей Ярлу. Конгломератный берег возвышается над ложем ручья больше чем на метр, и моя лошадь совершает неожиданный прыжок, в результате я себе отбил всё, что только можно. Минуем поляну эдельвейсов и через час выходим на берег Аккемского озера. Пройдя немного по заболоченному участку, останавливаемся на ночёвку.

     На следующее утро уходим мимо Аккемского озера к леднику. С морены любуемся горной панорамой. Слева направо стоят пик Борис, Белуха, пик Броня, гора Ак-Оюк. В 1904 г. Тюрнер поднялся на Ак-Оюк и назвал эту гору «Виллерс-пик».

     Переходим через ручей Кара-Оюк. Здесь в 1926 г. стоял лагерь экспедиции Падурова. В те годы молодое советское правительство, узнав, что на Алтай отправляется Н.Рерих, для контроля за ним срочно отправило к Белухе Падурова и Делоне. Проводником был алтайский художник Чорос-Гуркин, много раз путешествовавший по этим местам. Один из его известных пейзажей 1908 г. называется «Озеро горных духов Дены-Дер. Любимое место горных духов, куда редко может проникнуть человек». Считается, что натурой для него послужили несколько горных озёр, одно из которых находится на ручье Кара-Оюк. После экспедиции с художником встретился будущий писатель Иван Ефремов. Гуркин показал ему картину и поведал легенду про охотников, поднимавшихся к озеру. «Люди видели кроваво-красные огни в скалах и мелькание сине-зелёных прозрачных столбов. Снеговые пики словно давили чудовищной тяжестью на их головы, в глазах начиналась неудержимая пляска световых лучей. Едва передвигая ноги от внезапной потери сил, с угнетённой душой, несчастные уходили из рокового места, но обычно в пути их настигала смерть. Только несколько сильных охотников после невероятных мучений добрались до ближней юрты. Кто-то из них умер, другие долго болели, потеряв навсегда былую силу и храбрость. С тех пор широко разнеслась недобрая слава о Дены-Дерь, и люди почти перестали бывать на нём. Там нет ни зверя, ни птицы, а на левом берегу, где происходят сборища духов, не растёт ничего, даже трава».

     Под впечатлением от встречи с Гуркиным Ефремов написал рассказ об озере горных духов, где предположил, что необычные явления связаны с ядовитыми испарениями ртути. Героев своего рассказа автор «отправил» в долину реки Куркуре (левого притока Аргута), на 5-е мёртвое озеро. А в 1931 г. геолог Кузнецов в истоках реки Ярлыамры (левого притока реки Чибитка) обнаружил месторождение киновари, ртутной руды, рядом с озером Чейбеккёль. Берега этого озера мертвы и напоминают картину Гуркина.

     Спускаемся с морены и выходим на берег реки. Здесь 100 лет назад заканчивался Аккемский ледник. Сейчас он отступил на целых 2 км! За час доходим до него и поднимаемся по морене. Осторожно преодолеваем участок крупных глыб и выходим на лёд. Нам открывается изумительная картина. Всего в нескольких километрах от нас в небо устремляется 1000-метровая Аккемская стена, над которой в лучах солнца возвышается двуглавая Белуха. Ледник усеян множеством камней. Некоторые из них стоят на ледовом пьедестале в виде гриба. Рассматриваем лежащие камни и глыбы. Камни несут на себе следы эрозии. За сто лет картина сильно изменилась из-за движения ледника, и непонятно, действительно ли Тюрнер видел следы грандиозного обвала.

     Однако мы были очень рады, что смогли пройти маршрут Тюрнера и увидеть Белуху и Аккемский ледник.

     Описание других путешествий по Горному Алтаю можно прочитать в двух моих книгах.
С книгой "В горах Алтая" можно познакомиться здесь: http://www.russianadventures.ru/ru/book_lebedevs.shtml
С книгой "Алтайскими тропами" можно познакомиться здесь: http://www.russianadventures.ru/ru/book_lebedevs_2.shtml