Мой маленький ребеночек – Полясик, сидючи в прогорклой Москве, в письмах и по телефону в захлеб рыдала и причитала, что страшно соскучилась, хочет домой и дома у нее 3 основных пункта программы:
1. Алтай
2. Баня
3. Шашлыки

      Два последних реализовать оказалось гораздо проще. С Алтаем она выкатила программу, что мы приезжаем на базу Алтын-Туу, там ночуем, и возвращаемся домой, т.к. у нее еще не выполнена программа официальных визитов в «Бункер» и протокольных встреч со своими подружками за кружкой чаю.

      Короче, я еду 1000 км в одну сторону, она опускает свои натруженные ладошки в нежные воды Телецкого, и мы возвращаемся. На что я ей посоветовал съездить с такой содержательной программой на обское водохранилище в 9 км от дома. Там на заплеванном берегу, если разгрести пустые банки и бутылки, то даже можно поставить палатку. Или вызвать по телефону такси и через 10 минут быть дома на родном горшке.

      В итоге, она сдалась на милость победителю, и было решено ехать на Семинский перевал, 580 км от дома, забираться покуда можно, ночевать две ночи и возвращаться. Собрались и поехали. У Юры Лукьянова, моего старинного приятеля и профессора алтайской охоты и рыбалки, получили недостающие шмотки и подробные инструкции куда лезть, а куда не надо и покатили дальше.

     Самый конец мая. 30 или 31 число. На перевале свернули налево с асфальта и полезли в сторону горы Сарлык. Что в переводе с алтайского - як. Гора и вправду похожа на пасущегося яка с опущенной головой. Там, под горой когда-то в советские времена была РЛС (радиолокационная станция для дальнего обнаружения самолетов противника с южных направлений). Потом станцию забросили, и от нее осталась только куча мусора, да мины для машин из обрывков колючей проволоки. К Сарлыку можно подъехать только по развалинам этой станции, а она расположена посередине верхового болота на высоте чуть за 2000 метров. Верховое болото - это ложбина между двумя, даже не хребтами, а склонами долины, где за много веков образовался из травы мощный слой торфа. Этот торф выступает в качестве огромного естественного фильтра и губки. Оно, болото, впитывает за зиму и весну столько талой воды, что ее хватает на всё жаркое лето до осенних дождей. Вода вытекает изумительно чистая, вкусная и страшно полезная, т.к. настаивается на горных травах и кореньях, и кроме самого торфа, фильтруется еще и кварцевым песком под ним. Короче, хлябь.

      Поднялись до РЛС. Сетка нарезанных в торфе следов, где буксовало много машин сборщиков цветного металла от "графских" развалин, исчертила все склоны. Местами торчит ржавая колючка, которая протыкает колеса машины запросто. Пытаемся пробиться в сторону Сарлыка. Буксуем страшно. Лебедиться не за что.

      Походили ножками, сделали разведку, и что-то обоим расхотелось рвать машинку дальше в гору. Тем паче, что не везде еще растаял снег, пасмурно и сыро, перед нами долго шли дожди. Разворачиваемся и под горку спускаемся немного до небольшого кряжа, где начинается вековой кедрач. (На фотках я шагаю под этими деревьями, а стоянку мы потом поставили под этим кряжем).

      Спустились по чьим-то старым следам. Место в принципе неплохое, защищено с севера этими скалками, но нам надо воду. Родник или ручей. Не хочется копать болото. В поисках воды заезжаем в кедрач и начинаем спускаться дальше. Пошел мелкий моросящий дождь. Трава под колесьями враз замыливается и протектор уже не держит.

      Заезжаем в валежник и чащу. Находим какой-то хилый родничок. Места для табора нет, корни кедрача сплошь покрывают землю, крутой склон. Дождь усиливается. Мудро решаю возвращаться по своим следам, пока их совсем не размыло. Едва разворачиваюсь. И всё. Протектор резины забит жирной землей, колеса даже на пониженной передаче, крутятся исправно, но не едут.

      Разматываю лебедку и спрашиваю Польку, умеет ли она лебедиться? На что, страшно обидевшись, ребенок отвечает, что на полигоне на буровых в Оклахоме она была первым винчменом (винч по-аглицки, это лебедка). И под сильным дождем мечется от дерева к дереву с тросом в промокшей куртке и резиновых скользких сапогах. Так мы с километр и часа за два выбираемся вверх по крутяку. Относительно ровный, но крутой, подъем. Прямо вверх машина ни за что не идет. Разгоняюсь вдоль склона, и ходом несколько раз удается менять галсы и разворачиваться. Мы выехали в 4 утра и кроме жареных яиц у Юры на завтрак ничего не ели. А времечко уже далеко за полдень и пора бы ставить палатку. Возвращаемся таки под гряду. Нахожу потеки по скале с верхних снегов и чуть ниже нормальную воду.

     Таборимся. Палатку обкладываем и придавливаем по низу на всякий случай камнями, вдруг ночью будет сильный ветер. Развожу из сырых дров костер, жарим шашлык под дождем, отмечаем прибытие на Алтай балантайном. (Балантайн – в узком кругу широко известная марка шотландского виски, а на нашем диалекте – отличный самогон). Перед нами гора Сарлык во всем своем "великолепии". Полазили вокруг по склонам и снегу, пофотографировали. Но, устали сильно, да и темнеет быстро. Заползаем в палатку. Я на надувном матраце, Полька придвинула рядом пенку и залезла в легкий сентипоновый спальник. Расстегиваю свой, пуховый одеялом и накрываю нас обоих.

      Ночью около 0 с дождем и ветром. Под кряжем в 10 метрах от палатки лежит снег, и будет там лежать еще долго. Моя маленькая девочка мерзнет и подкатывается во сне ко мне. Пенка из-под нее выскальзывает, и она спит практически на голой холодной земле, не считая дна палатки и тонкого сентипона. Я на голом надувном матрасе стучу зубами и пытаюсь по очереди накрыть сползающим пуховиком то Польку, то себя.

      Утром не просто разбитые, а замерзшие, в соплях, не выспавшиеся с ломотой в суставах выползаем на свет божий к костру. Горячий чай помогает проснуться. Добиваем остатки шашлыка. Болото - уже не губка, а губка притопленная в тазу. Мне это перестает нравится. Чтобы выехать, нам надо подняться по открытой местности без каких-нибудь деревьев или камней, за которые можно закрепить трос лебедки. Предлагаю сворачиваться и выбираться поближе к хорошей дороге и там ночевать второй раз. Свернули лагерь. Полезли вверх.

      Колеса режут верхний слой дёрна, под ним полужидкий торф. Поднялись почти до половины подъема и сели даже не на мосты, а просто на брюхо. Всё. Приехали. До верха, где появляется каменистая дорога, еще километра полтора в гору. Ближайшие чахлые сосенки в метр высотой - около 800 метров. Рубим карликовую березку по щиколотку высотой, пытаемся подложить под колеса - бесполезно. Начинаю домкратить, чтобы задрать машину и насовать в колею палки и камни - домкрат вместе с доской под ним легко уходит в торф.

      Оглядываемся в бинокль и видим наверху один Луазик. Под Сарлыком далёко - второй. Для тех, кто не знает: ЛУАЗ, в простонародье – «рюкзак», микроджип, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Т.е. бешеной проходимостью, легчайшим весом и полным отсутствием какого-либо комфорта. Второй поелозил по болоту и тоже влип окончательно. Верхний автомобиль попытался маневрировать и тоже затих. Пошел к нему. Пока шел как журавель по болоту, высоко задирая ноги, смотрел, как два парня, вытащили нехитрый скарб и ржавые трофеи из машины. Переставили руками сначала перед машины, на другое место, потом зад, покидали всё назад и поехали. Помахал, дождались.

      Большие машины сюда поднимаются только осенью за орехом. А луазик раза в 3-4 легче крузера и конечно его не потянет. Ребята мне посочувствовали и посоветовали пешком добираться до дорожной службы на Семинском перевале. А время приближалось к обеду.

      В зоне прямой видимости вышка МТС, на горе за спортивной базой. Звоню по телефону Юре Лукьянову. Он советует тоже искать у дорожников трактор. Денюжки остались в машине, поэтому возвращаюсь к Полине, забираю бумажник, теплую куртку и объясняю, что собираюсь делать. По подсказанным Юрой телефонам пытаюсь дозвониться до дорожников. Обеденный перерыв и … непонятливая секретарша. Хотел написать, что тупая, но постеснялся. Вряд ли ей часто звонят с горы Сарлык и просят прислать трактор. Кто из нас двоих идиот, нас рассудит время.

     Пошел. Под гору, но по болоту. Очень скоро понял, что с теплой курткой я погорячился. У Польки тоже телефон, на котором заканчиваются деньги. У моего телефона на последнем издыхании аккумулятор. Ребенку скучно, а мне боязно, что окажусь без связи. Поэтому вежливо рявкаю на испуганное дитё и она затихает. Примерно через час открылось долгожданное второе дыхание, т.к. первое сдохло сразу.

      Экономист с высшим образованием вступил в неравную схватку со страшным зверем, именуемым в народе «жабой» и пытается в моем мозгу произвести расчеты предполагаемых затрат. В наличии, на всё про всё, чуть больше 2000 рублей. Солярки до Маймы хватит. А там я смогу перехватить денег у Юры. Прикидываю и полагаю, что 500 рублей хватит для спасательной экспедиции. Примерно с интервалом в полчаса сумма вознаграждения растет с шагом в полтысячи рублей. Когда я вышел на финишную прямую и увидел обелиск, посвященный воссоединению Великого Алтая с Горной Россией, то прикинул, что если к 2000 рублей добавить еще отличный новый бинокль, то мои потери в живой силе и технике сведутся к минимуму.

     Асфальт! Такое же чувство, я уверен, испытал всем знакомый Робинзон Крузо, когда увидел на горизонте паруса, после 18 лет одиночества. Угрюмый дождик сменился красивым мокрым снегом с приличным ветром. По федеральной трассе М-52 бодро бежал грейдер. Меня переехать он не смог, пришлось притормозить. Водила объяснил где искать трактор и я устремился … быстрее лани – это прозвучит нескромно. Короче, со всей возможной скоростью.

      Перед полуразвалившейся избушкой на обочине дороги стояли два трелёвочника и один трактор. Это бодрило. Техническое состояние перечисленного автопарка видно было невооруженным глазом. И Отчаяние, с полным улыбающимся ртом здоровенных гвоздей, со всего маху заколотило по крышке какой-то конструкции, отдаленно напоминающей гроб. В избушке два юноши лет под тридцать каждый, прилично одетые в резиновые сапоги и нарядные китайские куртки, заканчивали переодеваться и прихорашиваться. Времени было часа два по полудни. Разрывая тельняшку на груди, я объяснил спасителям цель своего визита.

      «Неееее!...», дружно и хором запричитали они. Мы, мол, закончили трудовую неделю и собираемся в стольный город, т.е. райцентр Шебалино, для употребления культурного досуга. На традиционный вопрос «А, сколько дашь?», житейский опыт, посовещавшись с внутренним голосом, хитро ответили: «А сколько надо?». Мучительные умственные расчеты избороздили тяжелыми морщинами чело самого опытного и самого хитрого механизатора. По шевелению губ и прищуренному глазу я понял, что и бинокля не хватит.

      - 500 рублей!
      С трудом попытался изобразить на своем лице муки жадности и слабо начал торговаться. Потом скорее согласился, пока они не передумали.
- Идёт! Ударили по рукам и шустрый начал переобуваться в рабочую обувь. Опять же резиновые сапоги, но уже без блеска и повыше. Мне объяснили, что «Серёга» таскает лес-горелик на вырубах. Сейчас за ним быстренько сбегают и он нас вытащит. Но! Зобнув «Примой» пару раз и взглянув на меня прищуренным оценивающим взором, Шустрик, посовещавшись сам с собой, сказал, что это будет стоить дороже на 100 рублей. Т.к. ему идти на выруба далёко. Вздохнув прискорбно, мол, без ножа режете, я согласился.

       Ходок вернулся быстро, минут через сорок. Сказал, что Серега уже едет. Но! Сереге тоже надо заплатить. Само собой! Короче, им каждому по 300 и 200 рублей Сереге.
- Хорошо. Я выдохнул слезу и скорбь. Но!
- У тебя крузер на соляре?
-Да.
- И канистру солярки, т.к. трактору не хватит солярки вернуться с горы. А заправщик будет только в понедельник. Куда прикажете деваться? Я согласился. Бинокль был спасен и половина денег уцелела.

      Еще через полчаса пригрохотал Серёга. Т.к. предстояла поездка по камням, он захватил запасной трак, два «пальца» (железные штыри, чем соединяются траки) и был готов. Пока он собирался, его «менеджеры» втихую получили от меня 600 рублёв и смылись, даже не пожелав нам с Серёгой счастливого пути.

     Летний снег падал на землю и тут же таял. Это успокаивало. Как и лицо Серёги – нормальное лицо российского трудяги.

      Нескромный вопрос, если позволите? Вы ездили когда-нибудь по горам на тракторе ДТ-75? Если нет, мой вам совет: и никогда не ездите! Жмыходробилка – это Кадиллак по сравнению с этим достойным трактором. Одна дверь не закрывалась, а вторая просто отсутствовала. И мокрый, снаружи от дождя и снега, а изнутри от пота, пуховик отказывался греть бесповоротно. Позвонил Юра и сказал, что они с тестем беспокоятся, как у меня дела и может быть уже пора им выезжать мне на подмогу. Я доложил о достигнутых успехах. Юра скромно попросил, что хватит придуряться, они топят баню, и от Семинского до них 2 часа ходу. А стол накрыт уже. Как накрывает Оля, Юрина жена, стол – надо рассказывать отдельно и в другом месте. И обязательно не натощак. От утреннего чая и высокогорья у меня закружилась… нет, не голова. Пустой желудок пытался оторваться и убежать от дикой тряски. Меня спасало, что Серега вместе с телогрейкой был 44 размера и нам почти хватало места в кабине звездолета.

      Все, поди, читали сказки Пушкина? Теперь представьте царевну и царевича в бочонке. Царевич – это я. Колени не доставали до ушей, но больно били по подбородку. Запасной трак, пальцы к нему и инструмент такого же калибра скакали и елозили под ногами. От чего меня сильней трясло: от холода или от нашего «Кадиллака» сообразить было невозможно. Пешком я спускался два с половиной часа, а поднимались мы на тракторе всего за полтора! Сарлык из-за снегопада уже не видно было. На последнем издыхании аккумулятора я сообщил дочери радостную весть.

      И вот он, крузер! Точнее, его крыша. Только не подумайте, что он утоп по крышу. Из-за склона он появлялся медленно, как настоящий крейсер на горизонте.

     - Не заводи, не мешай. Серёга был немногословен. Да и говорить в таком «салоне» было очень сложно. И без всякой колеи, по целине, Серега подрулил, зацепил тросом, фыркнул солярным перегаром и без напряга затащил нас на гребень, к разбитой, но каменной дороге. Я ополовинил топливный бак, сцедил кастрюлькой сколько мог. Пока спасатель наш не сказал, что хватит. Вручил ему гонорар – две сотни и не утерпел, еще бутылку водки. Мне было обидно за Серегу. Он один работал, а получил гораздо меньше всех. Мы расстались, довольные друг другом.

      У нас остался день в запасе. Я рассказал Полине про приглашение Лукьянова и предложил затабориться на ночь на берегу реки Семы, повыше Шебалино. Она же так хотела алтайского экстрима! Но, к сожалению, ребенок весь в меня. А может, к счастью?

      Не помню точно, но кажется до бани мы так и не добрались, согретые гостеприимством, тостами Юры, вкуснятиной Оли, теплом, уютом.

      Сказать, что спали с Полькой как убитые – это соврать самым наглым образом! Убитые и прочие мертвецы, тряслись, лязгая зубами, в своих ДТ-75. А мы же СПАЛИ! Без задних ног и без передних. Мы спали сытые, счастливые. И снился нам Алтай, Сарлык, Семинский перевал…

      Он нам и сейчас порою снится.

8 сентября 2006 г.

      Кто смог дочитать до конца и у него не лопнуло терпение, в качестве бонуса может посмотреть фото по теме вот по этому адресу.

этот рассказик с фотографиями наверняка войдёт в следующую.
http://forum.academ.org/index.php?showtopic=135699